Реинкарнация самурая."Makai Tensho"
Джули играет абсолютное зло в лице воскрешенного Амикуса Сиро— национального героя Японии.
Рецензия:
"Makai Tensho". "Трэш, угар и содомия",
Великолепная рецензия! Вот как надо их писать! Я не поклонник фильмов ужасов ,но этот обязательно посмотрю!
читать дальше
Не хочешь страдать один - пробуй соблазнить окружающих%))
В свете одного внезапно разгрузочного дня мозг решил, что не работать ему скучно. И захотел нагрузиться еще. В частности, вспомнил, что давно не писал никаких рецензий. Вернее, писал - но все никак не дописывал, и рецензии упокаивались в черновиках. Лишь впечатления, преимущественно не слишком содержательные, всегда доживали до победного конца. Попробуем исправиться: надо же как минимум нести свет азиатского просвещения в массы)
Собственно, я обещала подробно написать про "Makai tensho" *и трэш, и ужасы, и даже, простите ками, артхаус*, который заглотила за один вечер и осталась под нехилым впечатлением. Нет, ничего глубинно-философского: просто очень приятный фильм, динамичный и ненавязчивый. В меру забавный и местами философский: о добре и зле, по крайней мере, поразмыслить заставляет - равно как и о том, какие игры в этом мире действительно стоят свеч.
Фильм этот основан на новелле, повествующей о страшшном и ужассном японском христианине в своей постмортальной стадии. Христианин, разочаровавшись в Боге, превращается в сатаниста, вербует себе секту из таких же мучеников-христиан и просто хороших воинов и отправляется выносить правительство Токугава, которое в свое время крепко этого сатаниста обидело. Так, незначительно обидело: всего-то вырезало вместе с ним 37 тысяч его сподвижников, вне зависимости от пола, возраста и умения держать оружие. Надоело, значит, правительственным войскам несколько месяцев тусоваться у замка Хара, что на далеком острове Кюсю.
Речь идет, как вы уже поняли, о знаменитом Симабарском восстании - которое, вообще-то, подняли не столько японцы-христиане, сколько обалдевшие от непомерного налогового бремени крестьяне бедных регионов. Их духовным лидером был Амакуса Широ - весь из себя красивый шестнадцатилетний самурай, подошедший под критерии иезуитского пророчества о Четвертом сыне Неба - местном Мессии. Оставшиеся в истории легенды повествуют о том, как Широ ходил по воде, извергал изо рта огонь и заставлял птиц нести яйца себе на руку. В общем, был он чудотворцем и чудо-мальчиком, но это никого не спасло: голову снесли и ему, и всем остальным. После он стал мучеником и святым...согласно классической версии. А теперь переходим к тому, что нам показывают в фильме.
В фильме голова Широ, не в состоянии более выносить устроенного для победителей спектакля Но *в целом, местами я могу понять голову)*, под гром и молнии слетает со своего постамента..."и все сдохли". Ну, или без сознания. Во всяком случае, Амакуса, ставший актером, преспокойно шествует мимо бездыханных тел к месту казни и там торжественно продается Дьяволу во имя мести Богу лично и сегунам Тогукава *до кого сможет дотянуться*. Дьявол за это дает Широ плюшек и экстравагантный вид. Плюшки состоят в том, что бывший Мессия становится архикрутым некромантом и черным магом. С помощью новых способностей - а также задействовав, видимо, оставшийся от прошлого дар красноречия и хватку психоаналитика - Амакуса начинает покорять Японию заново. И старательно нарушает заповеди в процессе, явно надеясь через такой "отпротивный" метод стать ближе к Самому. Вот только партию себе сперва набирает: как и всякому проповеднику, ему неуютно без партии последователей. Набирается партия путем "сделки с Дьяволом".
Среди последователей засветились: христианская мученица Хосокава Грация *печально известная горькой судьбой дочь Акэти Мицухидэ здесь - коварная и жестокая, но одновременно несчастная и безумная дама-суккуб, погубившая нового возлюблюенного*, легендарный и постаревший Минамото Мусаси, мастер копья Инсюн Хозоин, молодой ниндзя из Ига Киримару. А под конец - Ягю Тадзима, глава легендарной школы и один из ближайших сторонников сегуна. Тандем из всех этих товарищей выходит сокрушительный, и мало кто способен его остановить. По всем законам жанра, на арену противостояния в результате выходит родная кровиночка Ягю-сэнсэя: его сын Дзюбэй, классически-брутальный положительный герой, который на морду лица суров, а внутри бесхитростно добр. Дзюбэю по мелочи помогают оружейник Мурамаса, чьи "злые" мечи способны без труда это самое зло поражать - вот он, старый-добрый принцип защиты от яда при помощи самого яда. А еще среди весомых помощников - Оцу, приемная дочь оружейника. Владеет продвинутым дзюцу игры на флейте, способной затормозить самурая-берсерка с двумя мечами. Однако же, борется Дзюбэй преимущественно в одиночку. И в одиночку же выходит на финальный бой, дабы снести уже, наконец, голову главзлу. Вот только, несмотря на торжество добра, главзло таки получает в конце все, чего оно хотело: сегун мертв, куча неправильного народу мертва, крестьяне бастуют, замок Эдо пылает аки "Мендерли". И потому главзло с чистой совестью исчезает вместе с отрубленной головой.
Такой вот грустный, казалось бы, фильм. Но нет: на самом деле, он очень забавный. И вообще не столь трагичен на вид, как может показаться из моего пересказа. Отчасти - из-за спецэффектов и театральности. Отчасти - из-за чего-то еще, не очень уловимого и объяснимого. Но тяжелых ощущений после - по крайней мере, у меня - не остается. Остается много позитива, словленного в ходе различных мелочей по ходу действия. Из-за чего рука не поднялась дать рецензии серьезно-пафосное название. Есть, есть там все эти три аспекта, в той или иной степени) Сейчас я их даже разберу.
Трэш
По сути, фильм можно легко отнести именно к этому жанру. С учетом того, что вышел он на экраны в 1981 году, содержал много - по тем временам - разврата-насилия *в Америке его показывали в урезанном варианте* и предназначался, в общем-то, явно для неприхотливой широкой публики *не беру в расчет отдельных маньяков христианской матчасти, которых могли бы заинтересовать особенности Соломонова круга в сочетании с двоеперстным крещением в православном направлении - там и такое есть*. Стереотип на стереотипе: традиционный японо-христианский наряд "вырвиглаз и вокруг жабо", "крутая" гарда на глазу и сурово сдвинутые брови, жаркий взгляд коварной соблазнительницы, безумный смех маньяка. Присутствуют и боевка, и жаркие сцены в замке сегуна, и Зло с большой буквы в отблесках аццкого пламени, и непременный положительный герой, взирающий на ситуацию с фирменным выражением лица "кирпич офигевший". И, вместе с тем, конкретный трэш у японцев получился как-то подвдумчивее банального эротического мордобоя. Всяческие мысли-чувства-идеи, возникающие у героев по ходу повествования, трудно отодвинуть в сторону. Да и характеры не то чтобы простые.
То же Зло в лице главгероя, которого один меткий блоггер назвал "некромантом Господним" - не такое уж абсолютное и однозначное Зло. Да-да, оно палится в самом начале, страдая в окружении голов своих 37 тысяч последователей. И дьявольские силы к себе призывает не потому, что жаждет власти и печенек: этот призыв больше похож на вопль отчаявшегося лидера, который, поддавшись привлекательности новой стратегии планирования, капитально завалил крупнейший проект и подвел шедших за ним людей *в сущности, так оно и было*. В дальнейшем, шествуя по обломкам сегунского самовластья, Амакуса Широ этот мотив мести за страшную резню рефренит. Не был бы христианином - сказала бы, что это суть классический дух-онрё. Его стремления очень понятные и человеческие, в отличие от абсолютно инфенрального и нечеловеческого, уже вообще от всего отрешенного Амакусы из версии 2003 года. У того полторы эмоции на лице и взгляд в никуда - а Широ из старшей версии вполне себе эмоционален, и язык взглядов у него богатый *хотя лучше бы глаза местами не светились*. Вообще то ли обаяние Джули виновато, то ли я в принципе склонна сочувствовать тем призракам, что "поживее" - но Амаскуса из рассматриваемой версии мне ближе и понятнее, чем версия проапгрейженная *несмотря на то, что на лицо второй-то исторически достовернее и смотрится куда более шестнадцатилетним*. Хотя они не лучше и не хуже друг друга - они разные.
Помощь-личная выгода, оказываемая Злом, тоже неоднозначна. С одной стороны, добрый сатанист-психоаналитик дает каждому из своих компаньонов своеобразный шанс. С другой стороны, ежу понятно, что это не банальный альтруизм, а долгосрочный вклад с перспективами: я вам - новую жизнь, а вы мне - свои силы. Все все понимают, но ведутся. И очень по-разному проявляют себя в процессе.
Лично мне среди сделавших выбор менее всего импонируют двое: Инсюн и Ягю Тадзима. Первый - просто опаснейший маньяк, сублимирующий на изощренное убийство женщин в процессе насилия и ради этого продавший себя силам зла с потрохами. А второй - ну очень тяжелый случай: отказался от дела всей жизни, принципов всей жизни и свел на нет то, что смог не просто противостоять демонам, но еще и грохнуть одного из них.... ради перспективы скрестить мечи с родным сыном. Логичка, конечно, отчасти самурайская - но как-то слишком уж глупо вышло. Мог бы дождаться следующей судьбоносной жизни, а не сливать так бездарно все, чего достиг. Так что под конец его не жаль вовсе.
Почему с остальными - не столь категорично? Киримару в принципе не до конца понял, что происходит, и просто хотел надавать люлей за уничтоженный дом; Мусаси, как он показан в фильме, с самого начала жил только боем и никому толком не служил; Грацию довела супружеская жизнь - они с Амакусой в равной степени уже давно существуют со съехавшей набок, на почве лишений и выгоняний, крышей *и в этом смысле ближе всех друг к другу*. У Грации ее просто окончательно срывает раньше: наверное, это японский шовинизм) Сегуна, правда, все равно жалко. Вот уж он-то явно был ни сном, ни духом об ужасах резни христиан, неверных мужьях и всех этих ненормальных людях.
В лагере положительных героев страстей как-то меньше: Мурамаса ангстится по поводу собственного оружия и ценою жизни создает Великий Дрын, Убивающий Богов. Оцу, равно как и еще один эпизодический женский персонаж, ангстится о том, что мужики постоянно играют в войну - а женщинам их ждать и не всегда дожидаться. Дзюбэй вообще не ангстится: он радуется, грустит и злится на совершенно конкретные вещи. Ну и размышляет. Периодически. И зло наказывает потому, что зло должно быть наказано.
И тем не менее, несмотря на богатый внутренний мир героев, в большинстве сцен они умудряются быть достаточно стереотипными. Что и делает фильм сомнительным артхаусом - к этому жанру его тоже периодически относят.
Угар
Ужастик без экшена, как правило, становится скучен и затянут. Особенно японский. Так что создатели фильма щедро сыпанули угарного действия: ниндзя лезут на ниндзя, дотла сжигая деревню; Инсюн бодро насилует и убивает женщин *Как держать грудь? Нежно, блин!*; вассалов неправедного сегуна наматывают на балки веревками, сплетенными из наэлектризованных волос убиенных мучениц; сегун стреляет в просителей, из-за морока принимая их за оленей; наконец, заколдованные юродивые направляют толпу крестьян на продажных чиновников и в светлое будущее - на дележку риса, фабрик и заводов. Вы все еще удивляетесь, почему это японский фильм вдруг динамичен?)
Экшен местами чрезмерно разбавляется обнаженным женским телом: даже юродивая рвет кимоно на груди, демонстрируя соратникам второй размер на бамбуковой решетке. Уж не знаю, с чем связана столь часто раскрываемая тема. Пока не рылась в символике на этот счет. Иногда начнает раздражать - лично мне больше была бы по вкусу какая-нибудь ненавязчиво-самурайская эротика. Спина там обнаженная или грудь в вороте кимоно...
А если говорить о хорошем угаре - мне очень понравились парные поединки. Что Дзюбэя с Мусаси, одержимым великой целью победить хоть кого-то из рода Ягю, что Дзюбэя с отцом, а потом - с Амакусой. Первый поединок происходит на морском берегу, и герои героически же бегают в соленой воде по колено, получая брызгами в глаза. Второй - на руинах горящего замка, где как впечатляют и процесс, и техника съемки. Рисковые ребята, однако, все это дело снимали.
Конечно, не обходится без невероятных и противоестественных с точки зрения физики кульбитов. Но ладно уж, это добавляет фильму дополнительное очарование старого фантастического кино.
Содомия
Есть в буквальном смысле: немного, но доставляет. Особенно доставляет сцена с поцелуем в беседке. Пардон, у алтаря Сотоны: харизматичный глава секты совращает юного послушника на Путь Тьмы Истинной. Сразу видно, что образование у иезуитов Четвертый сын неба получил разностороннее, а женщины его привлекают преимущественно в качестве поставщиц наэлектризованных волос. Либо это у него такой очередной способ стать ближе к своему новому Богу, идя от противного. Хотя, по правде говоря, сперва я увидела этот кадр и просто подумала, что в мальчика Киримару этаким макаром вдыхают жизнь *ну, делала же так Грация в случае с Мусаси*. Наивная я. Это мальчика Киримару таким напутствием проводили на амурные подвиги с крестьянской девушкой. Типа "А вот теперь подумай, надо ли тебе оно Малыш, я же лучше собаки". Стоит ли напоминать о том, каким эротичным действием считался поцелуй в губы в Японии 17 века) Неудивительно, что бедный ниндзя прикидывается шваброй.
Особая статусность Киримару, в принципе, выделяется по ходу всего фильма. Его в кадре, ласково целуя руку, воскрешает лично Амакуса - хотя до этого такой чести удостаивалась только Грация: от безысходности. Также он сидит рядом с Широ во время черной мессы, направленной на тотальный неурожай в регионе Канто. Высокопоставленного сегунского чиновника вместе с его телохраном они тоже убивают на пару. К Киримару благоволят.
А Киримару, как и всякий порядочный заблудший протагонист, начинает активно не любить сложившуюся ситуацию и пытается спрыгнуть с корабля - не бегом, так через меч Дзюбэя. Выбрав в качестве источника вдохновения любовь дочери убитого старосты. Естественно, уже почти сбежав, они дружно влетают в Амаскусу. Которого такое обстоятельство радует еще меньше, чем Киримару - сложившаяся ситуация. Я бы даже сказала, что с точки зрения японцев там действительно высок процент ревности как к объекту чувств, а не слуге. Нет, бурных сцен не устраивают: просто убивают, прощально огревают взглядом бездыханную тушку и от всей души называют глупцом. "Нас на бабу променял", чего уж там.
Вся эта история - еще один, кстати, маркер того, насколько живое в фильме Зло. Подверженное совсем уж смертным эмоциям. Казалось бы, что может быть проще: нравится подопечному юноше девочка - устрой ей мозговыносной сеанс, как ты умеешь, и тоже сделай демоном. Вот ни за что не поверю, что у крестьянской девушки, потерявшей родителей, жизнь настолько безоблачно, что она ни за что бы не захотела начать новую. Юноша будет счастлив и вдвойне благодарен по гроб жизни. Потом девушка "случайно погибает" - и, скорее всего, "Россия наша". Гораздо вероятнее, во всяком случае, что наша.
Тем не менее, по каким-то необъяснимым причинам подобный финт ушами проделан не был - наоборот, задачу только усложнили. Ни на что не хочу пошло намекать, но более интересных оправданий этому шагу, кроме как чувство банальное и свойственное многим смертным, я дать не могу.
Таки резюме
Любителям азиатского кино и не полконникам дотошной матчасти во всех жанрах азиатского кино - очень рекомендую. Миленькая такая страшная сказочка для взрослых, обремененная некоторым интеллектом и обладающая особой атмосферой и хорошим, кстати, кастом: Сонни Чиба, Кэндзи Савада и Хироюки Санада в молодости - по-моему, ассортимент привлекательный
Не рекомендую: поклонникам дотошной матчасти и реализма во всех жанрах азиатского кино, поклонникам современных спецэффектов, резким неприятелям "содомии", неприятелям крови-чернухи *ее там немного - но неприятно*, радикально ортодоксальным христианам, которым не нравится искажение веры.
kinme.diary.ru/p160217219.htm
Makai-Tenshou(1981) Trailer
читать дальше
Mishima: A Life in Four Chapters
Осами— персонаж ,которого играл Кэндзи Савада.
Рецензия
читать дальшеЭтот фильм получил приз в Канне именно за художественные достоинства. Американский режиссёр Пол Шредер с помощью искусного оператора Джона Бэйли чередует чёрно-белые и цветные сцены, представляя почти так же, как Масаки Кобаяси в «Квайдане» («Истории о привидениях»), на условном разрисованном фоне действие трёх романов японца Юкио Мисимы — «Золотой храм», «Дом Киоко» и «Убегающие лошади», которым ещё присвоены дополнительные символические значения мисимовской эстетики жизни и смерти: «Красота», «Искусство» и «Действие». А четвёртая новелла, начало которой монтажно врезается в предшествующие эпизоды, имеет название «Гармония пера и меча» — реальность и творчество должны слиться как бы в эротическом экстазе уже за пределами бытия, после совершения 25 ноября 1970 года акта ритуального самоубийства Мисимы на глазах у его покорных, но немногочисленных сторонников. Автор тридцати пяти романов, двадцати пяти пьес, двухсот рассказов и восьми томов эссе, которые были созданы всего лишь за два десятилетия, хотел уйти как герой, последний истинный самурай, боровшийся за возрождение величия японской империи. Наконец, он желал умереть как художник, который осознал, что вечную антиномию искусства и действительности, жизни и смерти, двух параллельных миров можно преодолеть только благодаря отчаянному действию, взяв в руки не перо, а меч.
Оригинально построение ленты Шредера, опять же перекликающееся с композицией «Квайдана» (творец, который искал прорыв в трансцендентное поле, расстаётся в финале добровольно, подобно писателю в четвёртой новелле картины Кобаяси, с собственным пребыванием на этом свете и всё-таки видится жертвой своих неукрощённых амбиций и пренебрежением к Року). Но Пол Шредер, даже помимо желания, оказывается лишь талантливым иллюстратором, который не может не отметить чуть ли не зеркальную тождественность книг и реальных поступков Юкио Мисимы. Великолепные стилизаторские усилия по воплощению на экране придуманных писателем образов расчётливо контрастируют с почти хроникальным воспроизведением последнего дня жизни Мисимы.
Но эта выверенность, просчитанность своеобразного балансирования на грани вымысла и реальности кажется уже не тактичным дистанцированием постановщика от материала, как в случае с упомянутым фильмом Масаки Кобаяси, а чересчур хладнокровным наблюдением со стороны или любопытством посетителя кунсткамеры. Американец Пол Шредер всё-таки остался заезжим гостем в Японии, хотя его брат, сценарист Леонард Шредер, даже был женат на японке (она, кстати, выступила как автор оригинальных диалогов в «Мисиме»).
www.kinopoisk.ru/level/3/review/888131/
Трейлер
читать дальше
Интересно, что и там и там играл Огата Кен.
В "Мисима: Жизнь в четырёх главах" вообще главного героя.